Волшебные картины наших грёз - художник МАРАНОВ А. Б._

Это - капли дождя, Это - блики огня, Это - дрожание воздуха, И полет наяву. Это - что-то, что знает каждый, И не знает никто!
(Из книги отзывов на выставке Александра Маранова).

Маранов Александр Борисович родился в 1962 году в Ташкенте, Узбекистан.
С отличием окончил художественное училище им. П. П. Бенькова и Ташкентский Государственный Театрально-художественный институт им. А. Н. Островского.
Искусство Александра Маранова на грани двух миров, двух миросозерцаний: духовного и телесного. Это зов из духовного мира человека и, одновременно, это и сам внутренний мир человека в прекрасных цветопространственных образах.

“Я мечтаю передать людям красоту Сияния, которое спасло меня и ввело в чудесный мир Красоты и Нежности, того, чего так недостает сейчас человеку и к чему он так стремится… Но я мучаюсь от сознания, что эта Красота, несмотря на все мое желание и мастерство, все же остается недостижимой”...(слова художника)
Александр Борисович - Член Союза художников Узбекистана и Международной Федерации художников при ЮНЕСКО.

Участвует во всесоюзных и зарубежных выставках. В том числе, персональные и коллективные выставки в музее Н. К. Рериха (2002, 2003, 2006); в ЦДХ на Крымском Валу (1999, 2001, 2003, 2004); в Доме Художника на Кузнецком мосту (1997); в «Арт-Салон в Манеже» (2001, 2002, 2003, 2004); в «LuxArt Salon» (2004); а также в муниципальных и частных галереях г. Москвы (с 1995-по настоящее время).

Дерево.

Золотая рыбка.

Ландшафт

Мир розы.

Свечение.


Из комментария galinafisura
Беседа Е. Лазарева с художником Александром Марановым// Наука и религия. – 2002, №12. – с.30-31 - "На мой взгляд, это вам удается в высочайшей степени — настолько светоносны ваши картины. Вы экспериментируете с красками?

—Никогда! Никаких сверхсовременных технологий, только естественные краски. И, конечно, белила. Весь свет в моих картинах достигается за счет правильного применения белил.

—Удивительно... Кстати, ведь и православные иконописцы часто передают внутренний, духовный свет именно белилами, и эти штрихи, «пробела», не подчиняются законам светотеневой моделировки мира вещественного — как и в ваших полотнах.

—Я бы скорее упомянул в связи со своими работами русское и западноевропейское искусство начала XX века: ведь тогда средствами светской живописи (каковой является и моя) была решена задача создания богатейшей изобразительной символики. Естественно, я черпаю из этого наследия художественных символов, передающих то, что не выразить в слове; скажем, моя «Ива»

— не просто дерево, ни в коем случае. Недвижная поверхность вод у ее корней — нечто большее, нежели вода: это зеркало, во всем многообразии его смыслов... Хотя когда я пишу картину, я никогда не стремлюсь иллюстрировать какую-то концепцию — тогда это уже не будет искусство. Ну а потом теоретики находят в моих картинах «архетипические структуры» — и я с ними соглашаюсь, хотя и с некоторым удивлением: я же не имел в виду все это! Приходится браться за соответствующие книги и изучать то, что я, оказывается, выразил."